Золото мертвых - Страница 58

— Ничего, найдем, — пообещал Зверев.

— Да я уж понял, Андрей Васильевич! — вскинул кубок боярин. — Мне тут холопы доносят: князь Сакульский глупой похвальбой про груз дорогой чуть не всему городу поведал. Ан груза, мыслю, и нет вовсе?

— А вот этой фразы, боярин, — поднес палец к губам Андрей, — давай больше не произносить. После встреч с татем живые случались?

— Да подбирали иногда увечных, что скрыться смогли, — кивнул воевода. — Сказывали, с полcта душ у него в шайке, на двух чалках плавают. Кораблики небольшие, да по любой отмели зато проскочат, в любом ручье отстоятся. Плоскодонки. Как налетали — и не видел никто. Токмо вдруг на палубе — глядь! — уж толпа с мечами, все кричат, корабелов да купцов рубят наотмашь. Жуть! Меж Медвежьим и Михайловым озерами чаще всего нападали. Но случалось и ближе. У Ярового последний раз поломанное судно заметили. До того еще у Бычьего острова дым был, и тела опосля подобрали. Трех купцов порезанных, свенов… Обожди, княже… У тебя же, сказывали, семь душ всего на ушкуе? Да из них детей двое, да старик. Ну, и бабы разные. А душегубов полсотни будет! Побьют ведь, Андрей Васильевич, ей-богу, побьют. Давай я тебе людей еще дам? Холопов крепких, опытных.

Зверев заколебался: такого соотношения он не ожидал. Но потом решительно мотнул головой:

— Нет, Афанасий Семенович, не нужно. Сам про соглядатаев сказывал. Заподозрят неладное бандиты — в озера уйдут. Все должно выглядеть правдиво. Отчалим послезавтра поутру, с пьяными песнями. Девок я, естественно, оставлю. Но о том, мыслю, упредить не успеют. Да и не испугает это бандитов. Ведь всего четыре человека плывет да те, на кого можно внимания не обращать. Пусть надеются на легкую добычу. Они будут ждать богатый приз, а получат сюрприз. Веселье до краев.

* * *

Супруге проводить себя до причала Андрей не разрешил, и ей пришлось всплакнуть над своей горькою судьбою в маленькой чужой светелке. Что касается прочих девок — они присутствия или отсутствия князя и вовсе не замечали. Дорвались до городской жизни.

Отплытие удалось обставить в лучших традициях комедий Рязанова. Впереди шествовал гордый князь, которого провожал служка из постоялого двора, каждые сто-двести саженей поднося кубок то «стременной», то «запорожский», то «на посошок» и давая закусывать постной осетриной: ради Господнего благословения путников. Шедшие следом Звияга и Пахом, обнявшись, горланили песни и клялись могилой Кузькиной матери выпить через неделю всю петерсемену несчастной Дании. Риус вел за руку Лучемира — тоже не совсем трезвого и костерившего всю компанию нехорошими словами. Старый кормчий несколько раз даже пообещал протащить под килем каждого, кто не выполнит его команды после первого слова или перепутает снасти. Рыжий мальчишка поддакивал и время от времени прикладывался к кувшину, который нес в руке. Левшия нес на себе Васька. Оба имели по изрядному бланшу под правым глазом. Откуда — Андрей не знал, и в голове его крутилась присказка про семью, по очереди наступавшую во дворе на одни и те же грабли.

Под конец слегка выпивший Косой ухитрился промахнуться ногой мимо трапа, вполне по-настоящему врезался лбом в борт ушкуя, и его пришлось отнести в людскую и уложить на гамак с мокрой тряпицей на лбу.

На лице Трифона, встречавшего команду, был написан настоящий животный ужас. Он, пожалуй, и вправду поверил, что его господин оказался способен забыть в городе жену, и стал рьяно отговаривать князя отчаливать хотя бы до полудня. Но Зверев был неумолим.

Лучемир занял место на корме, хрипло приказал отвязаться от этого несчастного городка и поднять главный парус. Встречный ветер толкнул судно назад, но старик сумел вырулить так, что ушкуй отвернуло кормой от принайтованной сзади ладьи и задом наперед вывело на протоку под крепостные бойницы.

— Главный убрать, носовой поставить!

Через пару минут косой парус заменил прямой, и ушкуй, мелко виляя, уже северной протокой миновал крепость Корелу, пробираясь к озерному простору.

Первые пять верст по озеру Вуокса корабль одолел за два часа. Потом берега опять ненадолго сошлись — но уже не на сотни саженей, а на две версты. Еще час — берега испуганно шарахнулись в стороны, и путники оказались на глади, ограниченной с обеих сторон только горизонтом. Зеленели, правда, там и сям отдельные поросшие соснами и елями островки, но Андрей сильно сомневался, что на одном из них сидит бандитский шпион, наблюдая за ушкуем в подзорную трубу. Как и в том, что вообще подзорные трубы уже существовали.

— Так, мужики, — подозвал он холопов. — Знаю, что пили только разбавленное и только нынче утром, но все равно: вот всем по свертку со снадобьем от отравления. Съесть немедля полностью и запить сытом. И я тоже с вами съем.

— Нечто это яд был, Юрий Семенович? — весело изумился Лучемир. — От этого баловства еще никто не помирал!

— Не зарекайся, старик. Как бы не накликал, — ответил Андрей не столько для старика, сколько для Тришки.

Холоп, кстати, увидев достаточно внятное поведение товарищей после ухода в плаванье, несколько успокоился и даже смог пошутить:

— Смотри, мимо горизонта не промахнись, хвастамшись!

— Не боись, рыжий. Пока есть вода и ветер, я ушкуем иголке в ушко проскочу. Какой протокой в реку пойдем, княже? Горской или Талицкой?

— Что за река?

— Да Вуокса же, княже, Быковское русло. Там верст пять токмо рекой плыть можно, до Синюхи. А опосля опять на несколько озер торный путь распадается.

— А другие пути есть?